Вечером в храме читают Великий покаянный канон Андрея Критского. Православные радуются посту, поздравляют друг друга с постом как с большим праздником. Облачения священно служителей в храме чёрные или тёмно-лиловые, службы длинные, с земными поклонами, со строгими распевами. Но в песнопениях поётся, что наступила весна покаяния, «весна постная», она будит нашу душу от спячки и зовёт нас в храм на чудесные, особенные службы, которых верующие давно ждали.

В первые четыре дня поста на вечерней службе (повечерии) читается Великий канон преподобного Андрея Критского – покаянный плач о грехе, совершённом со времён первых людей. Эта служба такая красивая и в то же время важная для покаяния и молитвы, что все верующие стараются обязательно на ней побывать. «Откуда начну плакать окаянного моего жития деяний? Какое положу начало, Христе, нынешнему рыданию?» – спрашивает преподобный Андрей. И начинает каяться от Адама: «Я совершил преступление первозданного Адама, я знаю, что удалён от Бога и Его вечного и сладостного Царства из-за моих грехов…»

Святой Андрей Критский написал Великий покаянный канон более тысячи лет назад. Это большая и очень красивая церковная поэма. В ней много образов и историй из Библии. Покаянный канон помогает нам увидеть свои недостатки. А когда мы их видим, то с Божьей помощью можем исправиться.

Редкий великопостный звон разбивает скованное морозом солнечное утро, и оно будто бы рассыпается от колокольных ударов на мелкие снежные крупинки. Под ногами скрипит снег, как новые сапоги, которые я обуваю по праздникам.

Чистый понедельник. Мать послала меня в церковь «к часам» и сказала с тихой строгостью: «Пост да молитва небо отворяют!»

Иду через базар. Он пахнет Великим постом: редька, капуста, огурцы, сушёные грибы, баранки, снетки, постный сахар… Из деревень привезли много веников (в чистый понедельник была баня). Торговцы не ругаются, не зубоскалят, не бегают в казёнку за сотками и говорят с покупателями тихо и великатно:

– Грибки монастырские!

– Венички для очищения!

– Огурчики печорские!

– Снеточки причудские!

От мороза голубой дым стоит над базаром. Увидел в руке проходившего мальчишки прутик вербы, и сердце охватила знобкая радость: скоро весна, скоро Пасха и от мороза только ручейки останутся!

В церкви прохладно и голубовато, как в снежном утреннем лесу. Из алтаря вышел священник в чёрной епитрахили и произнёс никогда не слышимые слова:

«Господи, иже Пресвятаго Своего Духа в третий час апостолом Твоим ниспославый, Того, Благий, не отыми от нас, но обнови нас, молящихся»…

После долгой службы идёшь домой и слушаешь внутри себя шёпот: «Обнови нас, молящихся… даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего». А кругом солнце. Оно уже сожгло утренние морозы. Улица звенит от ледяных сосулек, падающих с крыш.

Обед в этот день был необычайный: редька, грибная похлёбка, гречневая каша без масла и чай яблочный. Перед тем как сесть за стол, долго крестились перед иконами. Обедал у нас нищий старичок Яков, и он сказывал: «В монастырях, по правилам святых отцов, на Великий пост положено сухоястие, хлеб да вода… А святой Ерм со своими учениками вкушали пищу единожды в день и только вечером»…

Я задумался над словами Якова и перестал есть.

– Ты что не ешь? – спросила мать.

Я нахмурился и ответил басом, исподлобья:

– Хочу быть святым Ермом!

Все улыбнулись, а дедушка Яков погладил меня по голове и сказал:

– Ишь ты, какой восприемный!

Постная похлёбка так хорошо пахла, что я не сдержался и стал есть; дохлебал её до конца и попросил ещё тарелку, да погуще.

Продолжение следует